Эвтаназия как добровольный преднамеренный уход из жизни без страданий была известна еще в Древней Греции. Термин «эвтаназия» был введен в XVI веке английским философом Ф. Бэконом. Вплоть до конца XIX века проблема эвтаназии не волновала общественность. Интерес к ней появился только с возникновением эволюционной теории, уменьшением влияния религии на общество. На сегодняшний день эвтаназию рассматривают с позиций биологии, морали и этики, религии, права и медицины.

Несмотря на продолжающиеся дискуссии об эвтаназии, большинство стран до сих пор не приняли ее законодательно. К их числу относится и Россия. Так, в ст. 45 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан сказано, что лицо, сознательно побуждающее больного к эвтаназии, несет уголовную ответственность. Однако, например, в Германии, Голландии и Швеции неизлечимо больному страдающему человеку предоставлена возможность уйти из жизни по собственному желанию с помощью медицинского работника. Так, в прошлом году немецкая газета «Berliner Zeitung» опубликовала историю одного уролога (!), который за последние пять лет помог уйти из жизни 200-м безнадежно больным людям. Но единого мнения о том, что все-таки гуманнее – помочь больному любой ценой или помочь ему покинуть этот мир без мучений – до сих пор не существует.

Вопрос об эвтаназии в нашей стране стал актуальным в 90-х годах прошлого века, о чем свидетельствуют и данные публикаций, и проведенные исследователями в разные годы анонимные опросы студентов и врачей. Но сторонников эвтаназии среди врачей в то время было мало. Одним из них был известный детский хирург, член-корреспондент РАМН, профессор С.Я. Долецкий, который считал, что борьба за жизнь пациента, вопреки существующим догмам, оправдана только до того, пока существует надежда, что спасение возможно. Когда же она утрачена, встает вопрос о милосердии, которое и проявляется в эвтаназии. По его мнению, она возможна по отношению к неизлечимым больным; парализованным; психически больным; пациентам, которые живут только с помощью жизнеобеспечивающей аппаратуры; а также по отношению к новорожденным с атрофированным мозгом; плодам беременных женщин, если имеется доказанное уродство или несовместимое с жизнью патологическое нарушение.

Но если в праве, философии, религии существуют какие-то точки соприкосновения относительно возможности проведения эвтаназии, то в медицине и по сей день нет единого мнения. Медицинский аспект данной проблемы и моральные установки врачей имеют немаловажное значение. Так, многие считают, что ни один медик даже по этическим соображениям не имеет права проводить эвтаназию в силу того, что она противоречит клятве Гиппократа.

В 2010 году среди российских врачей было проведено исследование об отношении к эвтаназии. На вопрос «Считаете ли вы ее допустимой» более 20 % предпочли не отвечать в силу различных причин, причем среди этой группы медиков наибольшую долю составляли терапевты и гинекологи (35%). За возможность проведения эвтаназии в большинстве своем высказались невропатологи. Скорее всего, это можно объяснить тем, что вопрос о добровольной смерти особенно остро встает в тех случаях, когда у пациента необратимо нарушены функции мозга и центральной нервной системы. Очевидно, что невропатологи считают эвтаназию допустимой, когда понимают, что жизнеподдерживающая терапия неэффективна. Однако, согласно данным опроса, именно врачи данной специальности меньше всего задумывались над проблемой эвтаназии. Всего 10 % специалистов высказали свое мнение относительно ее необходимости. На втором месте после них анестезиологи – 32 %. Врачи этих двух специальностей отмечают, что им в собственной практике никогда не приходилось сталкиваться с эвтаназией, поэтому они склонны ориентироваться не столько на субъективно выраженную волю пациента, сколько на объективную оценку его текущего и прогнозируемого состояния.

Если анализировать мнение врачей различных должностей, то руководящие работники медицинских учреждений считают, что для вынесения решения относительно добровольного ухода из жизни немаловажно опираться, прежде всего, на мнение больного. А врачи научно-исследовательских институтов не считают главным желание пациента. Большинство выступают за эвтаназию в исключительных обстоятельствах. Социологи считают, что возможно превалирование исследовательских интересов над интересами пациента. Врачи общего профиля более склонны ориентироваться на желания больного.

С другой стороны, существует и противоречие: так, медик вынужден причинить боль под медикаментозным контролем больному, а впоследствии избавить его от мучений. На проведенных в прошлом году опросах в США от 60 до 98 % врачей всех специальностей высказались за применение эвтаназии. В то время как в нашей стране только 72 % медицинских работников допускает возможность эвтаназии. Иногда действительно случается так, что болезнь практически уже победила организм и медицина не в силах спасти жизнь больному. Неизбежно возникает вопрос: зачем подвергать мучениям организм, если исход однозначный. Но нередко может возникнуть и другая проблема: не исключена вероятность врачебной ошибки в постановке диагноза либо где-то в мире существуют современные способы лечения заболевания, считающегося смертельным, к примеру, в России.

На вопрос эвтаназии в медицине можно посмотреть и под другим углом: редко кто из врачей соглашается быть исполнителем эвтаназии. Во многих странах, где она разрешена законодательно, черным по белому написано, что лицом, проводящим эвтаназию неизлечимо больному человеку, должен быть только медицинский работник. Это вступает в серьезное противоречие с врачебной этикой – не многие врачи согласятся на убийство пациента. По данным опроса 2012 года, только четверть российских врачей высказались за то, что проводить эвтаназию должен медик, а 40 % считают, что этим должен заниматься обученный специалист. К тому же многие психологи утверждают, что у исполнителей эвтаназии среди медиков впоследствии может возникнуть тяга к так называемой активной эвтаназии. В некотором смысле выполнение эвтаназии, независимо от положения российского законодательства, невольно возводит врача в ранг «убийцы». Так, профессор А.В. Риффель считает, что «врач обязан давать полную и достоверную информацию о состоянии здоровья пациента, заключение должно носить коллегиальный характер, но быть исполнителем не врач, не фельдшер и не медицинская сестра ни при каких условиях не должны». Это объясняет то, что исполнителем эвтаназии должен выступать не медицинский работник, а специально уполномоченное лицо. Некоторые медики выступают за создание отдельной службы, которая будет заниматься подготовкой кадров по осуществлению эвтаназии. В какой-то мере наличие таких служб разрешит многие вопросы, касающиеся медицинской этики.

Треть опрошенных врачей, несмотря на правовые и деонтологические нормы, считают эвтаназию допустимой (35 %). Но следует отметить, что даже если бы 95 % всех российских медиков высказались за возможность проведения эвтаназии, этого недостаточно для законодательного признания. Решение об узаконивании тех или иных форм эвтаназии возможно лишь после общественного обсуждения. И дело здесь не только и не столько в том, доверяет или не доверяет общество врачам. Как показывают приведенные данные, для самих медиков вопрос об эвтаназии не является простым и однозначным. Более четкое и детальное правовое, этическое регулирование этого вопроса нужно не только пациентам, но и в первую очередь врачам.

На сегодняшний день, несмотря на противоречивость мнений в медицине, эвтаназия, проведенная медицинским работником, рассматривается российским законодательством как убийство со смягчающим обстоятельством, это, прежде всего, мотив сострадания, поэтому многие медики, выражая свое мнение по данному вопросу, предпочитают опираться на закон.

Е.В. Болотова